Ирина ДУБСКАЯ, «ФАКТЫ» / 01.02.2018 13:21

28-летняя Надежда Кондратенко из Кривого Рога, несмотря на сложный врожденный порок сердца, стала мамой во второй раз. В Украине действует программа акушерской кардиологии, в рамках которой сотрудничают два учреждения Национальной академии медицинских наук Украины — Институт педиатрии, акушерства и гинекологии и Институт сердечно-сосудистой хирургии имени Н. М. Амосова

Надя только вернулась после свидания с младшим сынишкой, который еще находился в реанимации, и глаза ее сияли.

— Малыш родился недоношенным, на 34-й неделе, весом 2 килограмма 270 граммов, но сразу стал дышать самостоятельно, а кормить его пока приходится молочной смесью через зонд, — говорит Надежда Кондратенко. — Молоко я сцеживаю, чтобы оно не пропало. Старшего сына кормила долго — год и девять месяцев. Перестала, когда выяснилось, что жду второго.

— Как же получилось, что операцию на сердце вам пришлось делать во время беременности?

— О том, что у меня врожденный порок сердца — двустворчатый клапан, — родители узнали, когда я появилась на свет. Они, конечно, очень переживали, но в столичном Институте Амосова меня поставили на учет и сказали, что состояние не критическое, просто надо наблюдаться. Каждый год мы ездили в Киев на консультацию. Показатели работы сердца были неплохие, словом, операция не требовалась.

— Вы совсем не чувствовали, что с сердцем что-то не так?

— Совершенно. От физкультуры я была освобождена, и мне это даже казалось обидным: разве я не такая, как все? Пыталась бегать, прыгать, не отставая от других. Теперь понимаю, что это было опасно. Мой порок относится к группе «молчаливых». До поры до времени не дает о себе знать, а затем сердце может просто остановиться…

— Когда вы повзрослели, задумывались о том, сможете ли иметь детей?

— Конечно. С будущим мужем познакомилась еще в детстве, когда ездила в деревню к бабушке с дедушкой. Вячеслав почти на восемь лет старше меня. Когда мы начали встречаться, я сразу его предупредила о своей проблеме. Вячеслав говорил, что для него это не имеет значения, потому что он любит меня. И в 2014 году мы поженились. У нас много общего: оба работаем учителями — он физкультуры, а я — математики и информатики. Детей любим и, конечно, хотели иметь своего малыша. Но муж считал, что решение — рожать ребенка или нет — только за мной. Если здоровье не позволит, значит, сможем усыновить ребенка. К счастью, судьба подарила нам Давида. Сейчас ему два года и три месяца. А во время второй беременности показатели работы сердца резко ухудшились, и врачи сказали, что без операции не обойтись. На 22-й неделе беременности в Институте сердечно-сосудистой хирургии имени Амосова мне заменили аортальный клапан искусственным. Операция была тяжелой и длилась около восьми часов: мне разрезали грудную клетку, останавливали сердце, вшивали клапан. В это время специалисты Института педиатрии, акушерства и гинекологии следили за состоянием ребеночка. Все обошлось: мы вместе перенесли операцию нормально. Сын родился на шесть недель раньше срока, но врачи тщательно проверили его сердечко, работу других органов и сказали, что у него все в порядке.

Вячеслав на один день приехал из Кривого Рога навестить жену и младшего сынишку.

— Когда малыш появился на свет, я увидел его первым — жена после кесарева сечения, проводившегося под наркозом, находилась в реанимации, а врачи познакомили меня с сыном, — говорит Вячеслав. — Мне кажется, он похож на Надю. Очень жду, когда жену и ребенка выпишут, и семья соберется уже дома. Это счастье! Мы и подумать не могли, что рождение второго сына станет для нас такой проблемой. Врачи спасли жизнь и Наде, и малышу, да, собственно, спасли всю нашу семью. Теперь я это отчетливо понимаю и очень благодарен всем, кто боролся за жену и ребенка. Когда Наде делали операцию на сердце, я целый день провел возле операционной. Из палаты жену увезли в восемь утра, а затем я увидел ее вечером, когда Надю на каталке вывезли из операционной. Она была в сознании и сразу меня узнала. Только тогда врачи сказали, что и с Надей, и с малышом все в порядке. Ребенка хотим назвать Платоном или Родионом. Имя, как и старшему, выбираем по церковному календарю. Чтобы у ребенка был ангел-хранитель.

— Мы с сынулей уже в отдельной палате, но я пока кормлю его грудным молоком из бутылочки, чтобы контролировать, сколько он съедает, — говорит Надежда. — За один раз выпивает 30—40 миллилитров. Надо следить и за тем, как ребенок набирает вес. Находясь здесь, в Институте педиатрии, акушерства и гинекологии, видишь, какие почти безнадежные ситуации возникают то с мамой, то с ребенком, а врачам удается делать невероятные вещи, выполняя сложнейшие операции, применяя новые схемы лечения.

— Врачи понимают, что это естественное желание женщины — родить ребенка. И стараются в этом помочь…

— Когда я вышла замуж, желание стать мамой меня не покидало. Мы с мужем обращались ко многим врачам с вопросом, можно ли мне беременеть, но конкретного ответа не получали. В основном все говорили, что лучше сначала сделать операцию на сердце, а потом думать о беременности. Как пройдет тяжелая операция, что будет со мной после нее, тоже никто сказать не мог. Да и каких гарантий от врачей я могла требовать? И тут судьба свела меня с замечательным доктором из Института педиатрии, акушерства и гинекологии (сейчас она работает в другом месте), которая очень уверенно мне сказала: «В следующий раз ты приедешь к нам беременной и станешь на учет. Наблюдать тебя должны опытные специалисты. Но рожать самостоятельно при твоем диагнозе нельзя. Придется делать кесарево сечение».

— А как проходила первая беременность?

— Я чувствовала себя нормально, сердце не беспокоило и показатели были в пределах нормы. Мы живем на шестом этаже. Когда поднималась пешком домой, появлялась небольшая одышка. Но главное, что меня согревало, — я носила малыша, чувствовала его, мы с мужем разговаривали с ним. На 39-й неделе в Киеве, в Институте педиатрии, акушерства и гинекологии Юлия Владимировна Давыдова сделала мне кесарево сечение. Давид (имя сыну мы дали по святцам) родился доношенным. Врачи его обследовали, проверили, не передался ли порок сердца по наследству, и сказали, что ребенок здоров. Мы с мужем, наши родители, моя старшая сестра были на седьмом небе от счастья.

— Вы сразу решили, что одного ребенка в семье мало?

— Мы планировали второго, но, возможно, не так быстро. Тем не менее и вторая беременность началась у меня нормально. Проблемы появились на втором месяце и оказались достаточно серьезными. Но в первом триместре беременности делать операцию нельзя: она опасна для ребенка. Пришлось ждать 20 недель.

— После операции вы почувствовали себя лучше?

— Да. Стало гораздо легче дышать. Оказывается, мне с детства не хватало воздуха, но я не знала, что бывает по-другому… Такого результата не ожидала.

О проблемах, которые Надю могут настигнуть во время второй беременности, предупреждала принимавшая у женщины первые роды профессор Юлия Давыдова.

— Видимо, Надежда недооценила серьезность своего состояния, хотя после первых родов я взяла с нее обещание сначала устранить порок сердца, а затем рисковать — рожать второго ребенка, — говорит руководитель отдела акушерских проблем экстрагенитальной патологии Института педиатрии, акушерства и гинекологии Национальной академии медицинских наук Украины профессор Юлия Давыдова. — Счастье, что все сложилось удачно. Ведь во время кесарева сечения была большая угроза кровотечения. В Украине уже четвертый год работает программа акушерской кардиологии, участниками которой являются два академических института — наш и Национальный институт сердечно-сосудистой хирургии имени Н. М. Амосова. Организационные проблемы мы решаем сообща: есть договоренность между директором Института педиатрии, акушерства и гинекологии академиком Юрием Антипкиным и директором Института сердечно-сосудистой хирургии имени Н. М. Амосова академиком Василием Лазоришинцем о создании мультидисциплинарных команд, в которые входят кардиохирурги, анестезиологи, акушеры-гинекологи, неонатологи. Например, когда заведующий отделением патологии аорты Виталий Кравченко с коллегами оперировал Надю, за состоянием будущего ребенка следили акушеры-гинекологи и специалисты ультразвуковой диагностики. Наркоз давал опытнейший анестезиолог Валерий Литвиненко. И операцию пациентка перенесла нормально.

Бывали случаи, когда женщина должна была находиться под постоянным контролем кардиологов и кардиохирургов, а родоразрешение наши специалисты проводили на базе Института сердечно-сосудистой хирургии. В каждом случае вместе решаем, что и как делать, где должна находиться пациентка, в чем заключается помощь ребенку.

— Программа акушерской кардиологии создана для тех женщин, у которых есть проблемы с сердцем?

— Да. Но не только для них. Бывает, эти проблемы обнаруживаются уже во время беременности, и никто не знает, почему вдруг у практически здоровой женщины сердце перестает перекачивать кровь, растягивается — и у нее возникает кардиомиопатия. Это состояние, которое в некоторых случаях требует даже пересадки сердца. Иногда сердце дает сбой, потому что в детстве девочке сделали операцию, устраняя порок. Но, выйдя замуж, некоторые скрывают от мужа и знакомых этот факт, не говорят о нем и врачу, наблюдающему за беременностью. В результате приходится принимать срочные меры, чтобы спасти маму и будущего ребенка.

— За последние лет 20 в детской кардиохирургии многое изменилось…

— Сейчас мы с сотрудниками института имени Амосова ведем еще одно направление — создаем реестр всех детей, прооперированных в Украине по поводу порока сердца. Ежегодно таких прибавляется около пяти тысяч. Они не должны исчезать из поля зрения кардиологов. Правильно было бы, чтобы за этим следили и родители. Как только девочка достигнет периода половой зрелости, надо, чтобы врач оценил состояние ее сердечно-сосудистой системы. В реестр заносятся и имеющие патологию беременные. Информируем об этом специалистов областных и районных центров, чтобы они при первой необходимости могли направить к нам женщину, нуждающуюся в помощи.

— А как же утверждение детских кардиохирургов: «После того как ребенку устранили порок сердца, он не отличается от здоровых детей»?

— Бывает и так, но не всегда. Организм непредсказуем. Кроме того, некоторые пороки могут передаваться по наследству, и их лучше заметить в период внутриутробного развития. Сейчас для этого есть все возможности.

— Скольких женщин пришлось оперировать по поводу заболевания сердца во время беременности?

— За последние четыре года — более двадцати. При этом материнская смертность сведена практически к нулю. В этом году уже успешно проведены две операции. Беременность прерывать не понадобилось. Могу с гордостью сказать, что благодаря правильному ведению таких сложных беременных нам удается «дорастить» ребенка до 37—39 недель. Это доношенные детки. Даже в лучших клиниках США, где помогают беременным с сердечной патологией, этот срок гораздо меньше — 34 недели.

К сожалению, у беременных обостряются не только проблемы с сердцем. Однако если женщина в положении и вынашивает ребенка, у врачей одна задача — сохранить две жизни.

— Человечество год от года не становится здоровее, о чем свидетельствует статистика, но желание женщины выполнить свое предназначение — продолжить род — остается столь же сильным, — говорит ведущий научный сотрудник отдела акушерских проблем экстрагенитальной патологии ИПАГ, доцент кафедры внутренней медицины № 2 Национального медуниверситета имени А. А. Богомольца Алиса Лиманская. — Все чаще нам приходится оказывать помощь беременным, которые страдают аутоиммунными заболеваниями. Во всем мире за последние десять лет число таких пациенток увеличилось вдвое. Это больные ревматоидным артритом, системной красной волчанкой, псориазом, тромбоцитопенией, болезнью Крона, патологией щитовидной железы, сахарным диабетом первого типа, аутоиммунными гепатитами. Проявления заболеваний очень отличаются, и каждый раз, подбирая схему лечения, надо знать, что используется в мировой медицинской практике, отслеживать индивидуальную реакцию организма женщины. И помнить о главном: врач должен сделать все, чтобы качество жизни матери и будущего малыша было нормальным.